Олег Султанов


Девичья Башня, г. Баку
г. Усинск г. Москва
04.11.2024 г.
Главная arrow Публикации arrow Жизнь общества arrow Прерванное интервью
Главное меню
Главная
Биография
Публикации
Контакты
Оставить отзыв
Старая версия сайта
Карта сайта
Южный Кавказ
Статьи
Новости региона
JoomlaWatch Stats 1.2.7 by Matej Koval

Countries

77.9%UNITED STATES UNITED STATES
12.8%CHINA CHINA
4.5%SERBIA AND MONTENEGRO SERBIA AND MONTENEGRO
1.8%CANADA CANADA
1.5%RUSSIAN FEDERATION RUSSIAN FEDERATION
0.5%NEW ZEALAND NEW ZEALAND
0.2%SAUDI ARABIA SAUDI ARABIA

Visitors

Today: 4


Прерванное интервью Печать E-mail
Рейтинг: / 2
ХудшаяЛучшая 
Автор Олег Султанов   
29.11.2009 г.

Прерванное интервьюКак в одном из подразделений Управления Федеральной службы исполнения наказаний (УФСИН) по городу Москве ввели свою, ведомственную «цензуру» на первичные журналистские материалы.

11 ноября нынешнего года «Московская правда» опубликовала  статью «Криминал в политике или политика в криминале?». В материале была изложена непростая ситуация, сложившаяся в результате вынесения приговора о лишении свободы московской журналистке Айгуль Махмутовой.

Она, ныне осужденная, отбывает срок в столице, в учреждении ИЗ-77/5, где занимается хозяйственными работами. Айгуль, ознакомившись с вышеуказанной публикацией, попросила члена Правления Комитета «За гражданские права» Р. Латыпова связаться с автором статьи (то есть со мной - О.С), которому эта осужденная хотела дать обширное интервью. Председатель Комитета «За гражданские права», член Экспертного Совета при Уполномоченном по правам человека в РФ А. Бабушкин направил начальнику ИЗ-77/5 А. Тихомирову и руководителю УФСИН по Москве В. Давыдову обращение.  В нем была изложена просьба Айгуль и ходатайство о предоставлении возможности А. Махмутовой встретиться со мной 25 ноября 2009 года. Интервью должно было состояться в одном из помещений следственного изолятора в присутствии Р. Латыпова и Председателя Московской Хельсинской группы Людмилы Михайловны Алексеевой, у которой также были к осужденной девушке свои вопросы, связанные с правозащитной деятельностью.  Кроме обращения А. Бабушкина я тоже на имя тюремного начальства написал заявление, и привел в нем, опираясь на конкретные статьи российских законов и Конституции, мотивацию необходимости встречи с Айгуль Махмутовой.  Заявление было отослано  факсом утром 23 ноября.

И вот 25 ноября Л. Алексеева, я и Р. Латыпов направляемся в сторону хлопотного хозяйства господина А. Тихомирова. Предварительно, на всякий случай, звоню в пресс-службу УФСИН по Москве, интересуюсь, не будет ли осложнений.  Ответили утвердительно: вряд ли, мол, меня вообще допустят в тюрьму, ибо в УФСИН о моем факсе, направленном 23 ноября, ничего не известно.  В то же время подтвердили, что в СИЗО факс дошел, однако его начальник сам решать такого рода вопросы не правомочен.

Но журналисты - народ упертый, особенно когда речь идет о человеке, который просит помощи из тюрьмы. А потому к ее воротам я все-таки подошел, и, о чудо, меня спокойно пропустили, предварительно удостоверившись, что в кармане кроме диктофона нет никаких других видов «оружия».

И вот уже Людмила Михайловна беседует с Айгуль, а я жду своей очереди, чтобы выполнить просьбу осужденной - взять у нее обширное интервью.  Периодически фиксирую наиболее интересные для меня моменты беседы А. Махмутовой и Л. Алексеевой, и, наконец, поставив диктофон перед девушкой, открываю рот, чтобы задать ей первый вопрос.

Но не тут-то было!  Отворяется тяжелая дверь и входит офицер, который очень вежливо просит меня выйти на минуту в коридор. Выхожу.  Понятно, что с этого момента я лишаюсь гражданских свидетелей всех дальнейших действий  - и моих, и представителей администрации тюрьмы. Но, полагаю, что старший лейтенант, пригласивший меня в коридор, не будет утверждать, что сделал это для того, чтобы поинтересоваться моим мнением о его бравой выправке. Словом, вышел я и услышал, что мое пребывание в стенах этого учреждения не совсем законно, ибо разрешения нет. Я возразил, напомнив о факсах. Тогда меня повели к подполковнику А. Тихомирову, и он также твердо настаивал на том, чтобы я немедленно покинул пределы его ведомства, так как, по его мнению, не все правила посещения этого ведомства соблюдены.

Вступать в полемику в здании, на окнах которого смонтированы, пусть даже согласно закону, стальные символы несвободы, мне почему-то не захотелось, и я покорно согласился выйти на свободу. Но путь к ней оказался не таким уж коротким; старший лейтенант, поводив меня по этажам, завел в какой-то кабинет, где находились еще несколько офицеров. Что произошло в прокуренном кабинете, пусть останется за кадром моего повествования о посещении этой российской тюрьмы, так как, повторю, гражданских свидетелей у меня не было.  Только одно могу сказать точно - когда я покинул сей «магический» кабинет, в моем диктофоне осталась речь только Людмилы Алексеевой и Рэма Латыпова, а все немногочисленные слова и даже междометья, сказанные Айгуль Махмутовой, исчезли. Может быть, «ангел-хранитель» этой тюрьмы именно таким образом оберегает ее служебные тайны, способствуя обеспечению всех правил тюремного режима?  Мне, конечно, с этим «ангелом» тягаться не с руки, хотя очень хотелось напомнить ему о том, что «Закон о СМИ», как и другие законодательные акты, утвержденные в парламенте и подписанные президентом, ВСЕГДА превалирует над любой ведомственной инструкцией. Как где? В нормальной цивилизованной стране, правовом государстве.

Но тюремный «чудотворец» все-таки дал маху. Если бы я являлся для ИЗ-77/5 персоной нон грата, то почему меня вообще впустили на территорию этого СИЗО?!  Думаю, кто-то из сотрудников нарушил требования серьезной ведомственной инструкции, и за это понесет наказание.  

...О чем мне хотела рассказать Айгуль, я сейчас могу лишь догадываться;  может, она через прессу намеревалась выразить свою искреннюю благодарность коллективу ИЗ-77/5, который, вполне вероятно, окружил ее заботой?  Такая версия почему-то не пришла в голову тем, кто спешно спровадил меня подальше от осужденной коллеги.  Свою же версию я, увы, озвучить не могу, так как горестные всхлипывания девушки остались в чреве не моего, а, как я предполагаю, другого записывающего звуки устройства.  

А потому завершу сегодняшний материал теми фразами, которые самопровозглашенный тюремный «цензор-кудесник» милостиво оставил в моем стареньком «Sony»:

Л. Алексеева: «Я знаю, что дело Айгуль Махмутовой состряпано как многие дела, где замешана дорогостоящая собственность. Девушка пыталась разобраться в этих делах как честный журналист. И, насколько я понимаю, именно этот факт и является причиной лишения ее свободы...».    

Р. Латыпов: «У нас суды, если видят, что человек невиновен, то осуждают его условно или - ниже минимального уровня. Оправдать судья не может, это будет против правил, которые сложились в этой системе. И эти правила - выше закона...».

Ю. Зак, адвокат А. Махмутовой: «Айгуль невиновна и должна быть оправдана! Но... Если ее оправдают, то полетят не только чьи-то погоны, но и судебные мантии, так как осуждение невиновного человека должно повлечь за собой серьезные последствия. Ведь в деле Айгуль некоторые вещи настолько очевидны, что их будет невозможно объяснить простой ошибкой или недоглядом...».

Вот пока и все о некоторых штрихах удивительной российской демократии. В печальной истории об Айгуль успокаивает лишь то, что за дело взялись правозащитники; Людмила Михайловна Алексеева приняла из рук А. Махмутовой ее личное обращение к главе России, которое, хочется верить, обязательно попадет на рабочий стол Дмитрия Медведева.

 

У Вас недостаточно прав для добавления комментариев.
Возможно, вам необходимо зарегистрироваться на сайте.

« Пред.   След. »


EnglishFrenchGermanItalianRussianSpanish
Последние комментарии
© Олег Султанов, 2005-2024
Перепечатка материалов только с согласия автора
Rambler's Top100 Дизайн и верстка -
AuroraScorpio © 2007